Что вы думаете, глядя на Игоря Костолевского? Одни, особенно женщины: "Красавчик!" Другие: "Везунчик!" Третьи: "Все у него хорошо, просто замечательно!" А я вижу интеллигента, самого настоящего, с большой буквы "И". Тонкую, даже хрупкую душу. Благородную закрытость. Конечно, самовлюбленный сын Милосердова в "Гараже", мимолетный студент-очкарик Миша ("А зори здесь тихие…"), Женька Столетов ("И это все о нем"), разведчик Бородин из "Тегерана-43", ну и, конечно же, красавец-декабрист Анненков ("Звезда пленительного счастья") - все это образы одного человека, Игоря Костолевского. Человека… Можно ли узнать по ролям, какой он в жизни? Игорь Матвеевич говорит, что да, можно. И даже нужно. Не знаю… Может быть. Впрочем, хватит кружить вокруг да около. Костолевскому - 65! Он молод, свеж и в отличной актерской форме. 

- Игорь Матвеевич, отпуск закончился, театральный сезон начинается. Каким спектаклем открываетесь? 

- Мы начинаем спектаклем "Пунтила" по Брехту, а мой ближайший выход - в "Талантах и поклонниках". Театр у нас сейчас живет продуктивно. Много новых спектаклей, много приглашенных режиссеров. Работа в театре кипит, и мне это очень нравится. 

- Ну, под чутким руководством товарища Карбаускиса

- Да. Пришел режиссер, который строит. Сам для себя что-то в театре открывает, что-то меняет, что-то предлагает. У нас сейчас активно работает молодежь, да вообще все работают, и у каждого есть возможность попробовать себя. Так что лично я просто рад за театр, в котором отработал уже 40 лет. 

- Кошмар какой! А сколько у вас самого спектаклей? 

- Ну смотрите: "Враг народа", "Таланты и поклонники", "Мертвые души" и "Женитьба". А сейчас я репетирую роль в пьесе "Кант" литовского драматурга Мариуса Ивашкявичуса. Это такая философская притча, что ли. Но жизни там больше, чем философии. В пьесе много смешного, забавного. Впрочем, посмотрим… 

- То есть вы довольны. Но когда главным режиссером был Арцибашев, вы ведь тоже не жаловались, верно? 

- Да, с Сергеем Арцибашевым я сделал работы, которые сыграли в моей судьбе очень важную роль, и я помню и благодарен. 

- А когда вы смотрите на то, что происходит в других театрах? Люди долго работают вместе, и вдруг приходит совершенно новый режиссер… 

- Я не сторонник актерских бунтов. Поскольку я учился у Гончарова, то знаю, что такое режиссура, и к режиссерам испытываю огромное уважение. Всегда! Вообще в театре нужен монарх, желательно просвещенный. 

- Гончаров таким и был? Но известно, что вам жилось при нем непросто. 

- Да уж, не могу сказать, что был его фаворитом. Обид у меня много. Но этот человек поистине исповедовал высокие принципы. У него, кроме театра, не было ничего. Он жил им, горел… И это оправдывало все. 

- Когда театр возглавлял Гончаров, его фаворитами были Гундарева, Джигарханян, остальные служили лишь фоном. Вы же в театре годами не получали серьезных ролей

- Спасибо кино, там в ролях недостатка не было. Так что я счастливый человек, потому что, в принципе, не сидел без работы. А меньше я сыграл в театре или больше… Однажды замечательный актер Борис Михайлович Тенин пришел в учебный театр на спектакль, где я в "Дикарке" играл возрастную роль Ашметьева. Тенин посмотрел, ему понравилось. Мы разговорились, и я ему начал жаловаться на то, что мало играю. "Не переживай, - сказал он. - Мало играешь в молодости, будешь больше играть в старости". Прав оказался. 

- Актер и продюсер Алексей Гуськов как-то сказал, что театр - это кладбище уязвленных самолюбий. Согласны? 

- Все зависит от установки, которую ты сам себе даешь. Если ты хочешь, чтобы тебя жалели, хочешь ходить все время жаловаться, быть недовольным - ну так ты и будешь недовольным. Когда я был молодым и только пришел в театр, то наблюдал очень неплохих артистов, которые потратили свою жизнь на то, что годами сидели в гримерках и жаловались на несчастливую актерскую судьбу. Но когда судьба давала шанс и этому артисту надо было выйти на сцену, он уже ничего не мог сделать. Потому что не был готов. А надо быть всегда готовым, что тебя призовут. Чем больше работы, тем меньше места для самолюбий. 

- Так ведь хочется, чтобы давали главные роли, чтобы был успех, чтобы всегда хвалили. 

- Не бывает, чтобы всегда. Да и не надо. У меня тоже были неудачи, и достаточно серьезные, но я только благодарен судьбе за это. Не будь их, я, может, потом бы не сделал чего-то другого, что принесло бы успех. Вообще, театр - место мистическое. Здесь всегда возможно какое-то "вдруг"… 

- Вы сами-то довольны, что с вами случилось в кино? Ведь режиссеры в основном люди очень заскорузлые, они западают на штампы, на фактуру артиста и только их эксплуатируют. Шаг вправо, влево - расстрел. 

- Во-первых, они не все заскорузлые, а во-вторых, у меня хватило чувства опасности. После "Звезды пленительного счастья" Владимира Яковлевича Мотыля и "Безымянной звезды" у Миша Козакова я быстро понял, что меня начинают эксплуатировать в одном и том же качестве, и постарался в театре и в кино уйти от этого. 

- Но вы же сами рассказывали, что приходили в магазин, вдруг тишина, вы оглядываетесь, а вокруг вас на расстоянии стоит куча народа и трепетно осматривает. Это же приятно на самом деле, хотя мне кажется, что по сути вы не такой человек, не из тех, кто будет в своей славе купаться. 

- Хотите верьте, хотите нет, но я никогда сознательно не стремился к популярности. Наоборот, я настолько не был к ней готов, что когда она свалилась на меня после "Звезды пленительного счастья", я даже впал в депрессию. А потом бросился во все тяжкие. Гулял, выпивал… Но вовремя закончил. Не знаю почему - может быть, сработала прививка Гончарова. Он нас так воспитывал, обозначал такую высокую планку мастерства, что возникал какой-то иммунитет от головокружения. Это сейчас каждый, кто мелькнет один раз в телесериале, уже великий, выдающийся и культовый. А тогда рядом со мной были действительно громадные актеры. Я сидел в одной гримерке с Владимиром Яковлевичем Самойловым, с Борисом Михайловичем Тениным, выходил на сцену с Арменом Джигарханяном, с Наташей Гундаревой. В общем, у меня хватило ума понять разницу между популярностью и талантом. 

- Жизнь сама поправила, больно ударив по голове? 

- Очень быстро. Как только я начинаю восхищаться собой, меня тут же жизнь ставит на место. Мне не надо долго ждать. 

- О вас говорят "интеллигентный артист". А интеллигентный человек - тоже вы? 

- Не знаю, что это такое. Я здороваюсь, извиняюсь, пропускаю вперед… А всерьез - я последний, кто может об этом судить. 

- Вам не хотелось спрятаться, убежать от своей фактуры героя-любовника? 

- Надеюсь, иногда мне это удавалось. Понимаете, в молодости казалось, что все обращают внимание только на мою внешность. А мне хотелось крикнуть: "Посмотрите на мой богатый внутренний мир, насколько я духовно богат, насколько одухотворен!" 

- У вас есть чувство юмора? 

- Надеюсь. Вообще Гончаров дал мне амплуа "комедийный простак". 

- Специально, чтобы вы нос не задирали? 

- Нет-нет. Я у него играл в "Характерах" Шукшина, играл алкоголика Рисположенского в "Свои люди - сочтемся"… Да тот же спектакль "Кин" Григория Горина. Для меня человек без юмора - беда. 

- Но в кинокомедиях вы почти не играли. Только у Рязанова в "Гараже". 

- Ну почему же, был еще "Законный брак"… А в "Гараже"… Все так быстро произошло, что я даже ничего сказать не могу особенного. Мизерная роль. Но потом вдруг мне стали говорить: ты там так сыграл! 

- А как насчет тщеславия, Игорь Матвеевич? 

- Думаю, что оно не самое главное мое качество. 

- Есть же люди, которые ежеминутно смотрят в Интернете, что про них пишут. 

- Нет, вы знаете, я не кликаю. Я стараюсь относиться к себе с юмором, стараюсь не говорить о себе "моя жизнь в искусстве", "мое творчество". Если вы услышите, что я начну это говорить, скажите мне обязательно, я тут же уйду из профессии. 

- И маска ролей к вам не прилипает? Хотя зря я вас пытаю, я же вижу, как вы общаетесь с вахтером, гардеробщицей… 

- Но вот видите, и с вахтером, и с гардеробщицей… (Смеется). А серьезно… Если вокруг меня существуют люди и они мне за что-то благодарны, то я им очень признателен. Потому что если бы их не было, я бы перед вами тут не сидел. 

- Вы играли Аполлона в "Орестее", Александра I - такие героические роли. 

- Да, по королям, царям я норму выполнил. 

- А среди тех ролей, где вы совсем другой, какую бы хотелось вспомнить? 

- Например, мы со Славой Любшиным играли в фильме "Вечный муж" по Достоевскому, его мало кто видел. Там я совсем другой. Или я снимался в сериале "Усадьба", играл артиста-бомжа. 

- А вот это я видел. Простите, но, честно говоря, подумал тогда: зачем вы согласились? Вы же всегда очень избирательно относились к ролям в кино? Режиссерски "Усадьба" была сделана совсем не на том уровне. 

- Возможно. Но мне очень понравилась роль. 

- Но мы же знаем, как снимаются сериалы, большинство из них. Вот вы сидите дома, включаете телевизор, смотрите такой "шедевр". Тут же выключаете или просто плюетесь? 

- Часто обидно за коллег-артистов, в общем, за профессию. Но сам-то по себе сериал - не хорошо и не плохо. Просто жанр. Я вот сейчас снимаюсь в сериале Владимира Хотиненко, он делает "Бесов" Достоевского. Он мне предложил роль отца Верховенского. Надеюсь на лучшее… 

- Но давайте от Достоевского к личной жизни, можно? 

- Если только немножко. 

- Но это же важная часть жизни? 

- Но она не должна быть такой важной для общественности. 

- Тем не менее общественность у нас любопытная и о вас знает тоже достаточно. Известно, что ваша жена Консуэло - представитель главы РЖД Якунина в Париже. Говорят, что поезд Москва-Париж во многом появился благодаря вашей жене, так как у нее аэрофобия, а приезжать к вам в Москву ей просто необходимо. 

- Да, это так, она придумала такой проект. И еще поезд Москва-Ницца. 

- Вы с ней живете на два дома, на две страны, как Высоцкий с Мариной Влади? 

- Нет, дом все-таки один, в Москве. Просто моя любимая жена часто уезжает по делам в Париж. 

- А к хулиганству как вы относитесь? 

- Замечательно! Я в детстве был большим хулиганом, меня выгоняли из всех школ. Каждую неделю мама ходила разбираться с учителями, мой дневник пестрел от замечаний по поведению. 

- Вот потому, что вы были таким хулиганом в детстве, теперь стали таким правильным? 

- Если вы считаете, что я правильный, пусть будет так. 

- Но о ваших неправильностях вы же никому не рассказываете, их не показываете и имеете на это полное право. 

- Я актер, я готов представлять на всеобщее обозрение то, что делаю на экране и на сцене. А личная жизнь - она же личная. Пусть она останется лично мне. 

По материалам "Московский Комсомолец"