В конце декабря в парламенте появился законопроект об изменениях в военном учете и мобилизации, который вызвал много дискуссий как в обществе, так и в депутатском корпусе. Глава оборонного комитета, профильного по этому документу, Александр Завитневич прогнозирует, что он с коллегами во вторник, 9 января согласует решение о дальнейшей судьбе этого проекта. Опции две – либо его вернут на доработку в Кабмин, либо депутаты примут его за основу и дальше будут править ко второму чтению.
О проблемах в нынешних механизмах мобилизации и учете, о случаях незаконных действий со стороны ТЦК, о развитии украинского ВПК и ситуации на фронте в 2024 году Завитневич рассказал в интервью РБК-Украина.
– В течение трех дней возглавляемый вами комитет на закрытых заседаниях обсуждал законопроект (правительственный, № 10378 – ред.) по мобилизации. Какие ваши впечатления от заседаний и каким будет решение комитета?
– Я уже давал комментарий по этому поводу, пока ничего нового добавить не могу. В первом заседании принимали участие представители ВСУ и МО, в том числе Залужный, Шаптала и министр обороны Умеров. Получили информацию о ситуации на фронте, прогнозе ее развития с учетом вероятного характера дальнейших действий врага и наших планов. Много внимания уделялось аргументам относительно мобилизационных потребностей для пополнения боевых частей, которые понесли потери и которые планируют развернуть.
Также было совместное обсуждение с представителями соответствующих министерств вопросов финансового обеспечения мобилизационных мероприятий, источников покрытия потребностей с учетом ресурсных возможностей экономики страны. На всех заседаниях была рабочая атмосфера, были горячие дискуссии, обмен разными аргументами, иногда эмоционально. В первую очередь это касалось поиска баланса между конституционными правами граждан и предложенными в законопроекте мерами по решению задач мобилизации, которые эти права ограничивают.
Прогнозирую, что отдельных норм законопроекта коснутся существенные изменения при рассмотрении в парламенте. Ну а финальное решение комитета по законопроекту планируем принять во вторник (9 января, – ред.).
– Мы видим немало случаев, которые становятся публичными, когда представители ТЦК хватают людей на улице, применяя при этом силу. Почему это происходит? Является ли это нормой? Что нужно сделать, чтобы этого не было?
– Такие случаи являются нарушением законов, каждый из них нуждается в расследовании и соответствующем реагировании. Насколько я знаю, так и делается, принимаются кадровые решения, проводится ротация работников. Но будем откровенны, частично такие случаи спровоцированы пробелами в действующих механизмах мобилизации.
К сожалению, с самого начала независимости Украины, когда принимался ряд государственных программ развития ВСУ с громкими названиями, до замены советских подходов в вопросах мобилизации руки так и не дошли. Как результат, на десятки лет военкоматы застряли в прошлом с абсолютно устаревшей системой бумажного учета мобилизационного ресурса и подходами к его привлечению в армию.
Одним из шагов для исправления ситуации к лучшему стало принятие закона о создании территориальных центров комплектования и социальной поддержки ВСУ (ТЦК и СП) в марте 2021 года вместо предыдущих военкоматов. Было начато внедрение системы "Оберіг", предусматривающей переход к цифровому учету мобресурса.
Из-за полномасштабной российской агрессии эти нововведения не достигли необходимого распространения, а реализация идей затормозилась. Поэтому работа по усовершенствованию механизмов функционирования ТЦК и СП еще не завершена. Есть ряд предложений, одно из них – вывод ТЦК и СП из состава Сухопутных войск и передачи в МО Украины. – Что вы думаете о замене начальников областных ТЦК и СП? Главком публично намекнул, что результаты этого решения он не одобряет. Ваш коллега Роман Костенко говорил, что после смены всех начальников пошел провал мобилизации.
– Мой ответ вкладывается в формат того, что я только что говорил об усовершенствовании механизмов функционирования ТЦК и СП. Замена, о которой вы спрашиваете, в первую очередь была обусловлена коррупционными скандалами с участием отдельных представителей этих центров. Что касается эффективности ТЦК и СП в выполнении мобилизационных мероприятий, то такую оценку могут дать только те, кто осуществляет управление их деятельностью. – Приходилось слышать, когда военным на передовой приходится самостоятельно снабжать себя одеждой, бронежилетами, аптечками, прицелами, винтовками. Почему это происходит? И насколько это распространено вообще?
– Это было характерно для первых месяцев широкомасштабной войны, потому что войско ежедневно росло на тысячи человек. Те запасы, которые были на тот момент в МО, не могли покрыть все потребности добровольцев. Большую помощь оказывали волонтеры – пользуясь случаем, хочу еще раз их за это поблагодарить. По поводу нареканий на отсутствие прицелов, винтовок, бронежилетов, аптечек такой информацией не владею, хотя ежемесячно посещаю боевые подразделения Сил обороны.
Частично подобные случаи были вызваны человеческим фактором. Обидно и стыдно об этом говорить, но, как стало известно, лица из числа бывших должностных лиц МОУ подозреваются в закупке некачественных бронежилетов и турникетов для украинских военных. Насколько виноваты фигуранты этих дел, о которых сообщают СМИ или другие должностные лица, определит суд.
(Фото: РБК-Украина, Виталий Носач)
Но это тот случай, когда говорят, что испытываешь испанский стыд. Что касается одежды, то в каждом конкретном случае нужно разбираться отдельно и ни в коем случае не масштабировать их на все Силы обороны. Я не исключаю, что случаи, о которых вы говорите, могут возникать по другим причинам. Знаю примеры, когда военнослужащие самостоятельно покупают себе амуницию так сказать премиум-класса, которая, по их мнению, лучше отвечает условиям выполнения задач военной службы. Кстати, вы сами можете сейчас попытаться приобрести, скажем, военные берцы и убедиться, что есть предложения от 2 до 12 тысяч гривен. Но тот вариант обуви, военной формы, которыми обеспечены наши военнослужащие, не хуже тех, что имеют их коллеги из стран НАТО.
Сегодня государство ежедневно выделяет на сектор обороны 5 млрд. гривен. Нормы обеспечения вещевым и другим имуществом регламентируются соответствующими приказами. Они постоянно корректируются с учетом пожеланий защитников и защитниц, анализа уровня устойчивости того или иного образца к износу, временных параметров замены. Кстати, это один из главных вопросов, которым уделяю внимание лично и члены комитета во время пребывания в военных подразделениях на линии фронта.
Однако если все же возникают проблемы в этом или ином вопросе, военнослужащий может лично или через родных и близких обращаться на горячие линии ведомств: Минобороны, Командование сил территориальной обороны, правительственную горячую линию, а также Уполномоченного ВРУ по правам человека и так далее.
– В последний год наш военно-промышленный комплекс демонстрирует неплохое развертывание. Но мне, как человеку, который не знаком с секретными цифрами, с которыми, наверное, знакомы вы, выглядит так, что первый год войны в этом смысле у нас был упущен. Поправьте меня, если я не права.
– Поправлю. Для запуска собственного ОПК должны быть созданы условия. Это объемный портфель инвестиций, как вы понимаете, преимущественно западных, достаточное количество ПВО для защиты наших производственных мощностей, наличие специалистов и согласие партнеров на организацию совместных производств на нашей территории или в странах НАТО.
Поэтому, когда мы сейчас обсуждаем наши успехи по наращиванию собственного ОПК, должны понимать, что они появились не сами по себе на пустом месте. Это результат кропотливого труда всех вовлеченных в переговорный процесс с партнерами. Это титанические усилия членов правительства, работников ОПК государственного и частного секторов. В первый год широкомасштабной войны оккупанты имели больше возможностей в нанесении ударов по нашей промышленности. Рашисты годами изучали месторасположение наших производственных мощностей. К сожалению, не всегда удавалось предупредить публикации в СМИ, социальных сетях по результатам их ударов.
Но значительная часть ОПК продолжила выпуск продукции и ее модификацию. Я лично был на предприятиях, где производственный процесс был организован в полуразрушенных цехах, без крова, в несколько смен, после неоднократных российских ракетных ударов. Но мы устояли. В 2022-2023 годах мы также смогли обеспечить функционирование предприятия, которые до сих пор проводят ремонт военной техники.
Нам также удалось заложить фундамент многих видов вооружения, которые массово выпускаются сейчас, и фактически завершить другие технологические процессы, требующие длительной подготовки. Поэтому я не считаю, что первый год был утрачен, мы по объективным причинам не могли обнародовать значительную часть информации по этому вопросу. Потому и создается впечатление, что в 2022 году никто ничего не делал. Но на самом деле это не так.
– Производство каких номенклатур вооружения, техники, боеприпасов у нас на территории Украины выглядит наиболее перспективно? В каких направлениях мы показываем хорошие результаты?
– Мы считаем перспективными все без исключения номенклатуры ВВТ, необходимые нашим Cилам обороны. Наша цель – как можно скорее выйти на уровень максимального удовлетворения потребностей фронта продукцией собственного или совместно с партнерами производства.
Для этого действуем системно по двум направлениям. Первый – это начало выпуска новых номенклатур продукции нашей "оборонки", из самых известных – беспилотники, артснаряды. Второе направление – реанимирование оборонных способностей, которые Украина имела в прошлом. Речь идет о танко-, ракето-, самолето- и кораблестроении.
По каждому из этих направлений в разы усилена поддержка государственных компаний ОПК, развитие частного сектора. Принят ряд других мер, в том числе упрощены все процедуры импорта необходимых комплектующих, финансирование долгосрочных контрактов и т.д. (Фото: Facebook Александра Завитневича)
Приведу только то, что уже обнародовано, остальное узнаете со временем. Итак, в конце августа Украина успешно применила собственное дальнобойное оружие, поразив цель на расстоянии 700 км. Создано более 50 производителей боеприпасов для дронов разных видов – как государственных, так и частных – способных производить боеприпасы весом от 300 г до 10 килограмм. Втрое увеличено производство оружия и техники, в 42 раза – мин, втрое – артснарядов. Мы начали разработку снарядов 155 так называемого "натовского" калибра, планируется их массовое производство в 2024 году, но при условии отсутствия дефицита взрывчатых веществ – порохов, которые могут поставляться из стран НАТО. Соотношение частных компаний к государственным составляет 4 из 5, а доля частного производства приближается к той, которую обеспечивает государственный сектор.
– Есть ли заинтересованность у ведущих иностранных компаний по производству военной техники и вооружения заходить в Украину или производить что-либо в партнерстве с нашими предприятиями? Есть ли какие-нибудь другие примеры, кроме Baykar и Rheinmetall?
– Да, и очень большое. Возьмем, например, тот факт, что в конце сентября представители 252 оборонных компаний из более чем 30 стран присоединились к первому международному форуму оборонных индустрий. Принято решение о совместном производстве Украиной и Соединенными Штатами вооружений, в том числе систем противовоздушной обороны. Уже сегодня успешно функционирует ряд совместных предприятий. Идет сотрудничество с иностранными компаниями в производстве ЗРК, дронов, бронетехники и артиллерии. Публично объявляли об открытии представительств BAE Systems и Palantir. Но это далеко не полный список. Часть партнеров обращается с просьбой делать публичными такие объявления по согласованию с ними или после того, как об этом они объявят сами.
Значительный интерес генерируется еще и тем, что компании всерьез воспринимают угрозу агрессии со стороны России против других европейских стран в скором будущем. Поэтому им важно понимать, насколько их военная продукция конкурентна с соответствующими российскими образцами в реальных боевых условиях. – Вы были одним из первых, кто в публичном пространстве начал употреблять такой термин как "летне-осенняя кампания", тогда как в то время все говорили о "наступлении" или "контрнаступлении". Тогда вы вкладывали в летне-осеннюю кампанию более широкое значение, чем одна наступательная операция. Откуда взялась подобная идея?
– Термин, который я тогда начал применять – "летне-осенняя кампания" – отвечал реалиям. Планы Сил обороны корректировались в соответствии с рядом факторов: возможности врага, необходимость рационального использования ресурсов, минимизации наших потерь. На тактику действий Сил оброны влияли объемы и временные параметры поступления помощи.
Поэтому не все сводилось к продвижению вперед наших войск. В 2023 году украинское контрнаступление позволило замуровать врага на линии столкновения, лишить его возможности усиливать оборонные позиции и создавать ударные группировки даже для оперативно-тактического наступления вглубь территории Украины. За счет этого на остальной территории Украины мы получили возможность проводить мероприятия по восстановлению ОПК, готовить резервы и нашу энергосистему к зиме. Давайте не забывать о многочисленных метких поражениях пунктов управления противника, его складов, скоплении техники, что нередко приводило к потере боеспособности целых воинских частей и соединений врага на недели.
Сосредотачиваясь на нашем контрнаступлении, враг уделял меньше внимания военным объектам в Крыму, что также способствовало успеху операциям ГУР, СБУ, ВМС по обнулению черноморского флота РФ и превращению оккупированного Севастополя в прифронтовый город. Еще одним показателем летне-осенней кампании стало и то, что Украина наладила свои коридоры для экспорта зерна.
Однако все это почему-то выпало из виду некоторых представителей западных партнеров. Общаясь с ними, часто приходилось, как говорится, на пальцах объяснять опасность подмены парадигмы восприятия российско-украинской войны – то есть через призму того, что удалось или не удалось Украине вместо того, чтобы оценивать достижения инициатора этой войны – России. Вот тогда становится понятно, что ни в 2022, ни в 2023 году враг не достиг никакой цели так называемой "сво".
Во время каждой встречи с иностранными коллегами я подчеркиваю, как важно для информационной безопасности Европы и США медийное доминирование именно украинского восприятия реалий войны, постоянное удержание его в фокусе международного внимания. Это одно из важных условий международной поддержки Украины, своевременного обеспечения нашей страны необходимым объемом оборонной помощи. – Не считаете ли вы нынешнюю ситуацию на фронте патовой или зашедшей в тупик, как об этом пишут отдельные западные военные эксперты, обозреватели и медиа?
– Однозначно нет. Такой нарратив – что война зашла в тупик – генерирует российская пропаганда, пытаясь заложить в него ментальные и информационные ловушки. К сожалению, в них попадают даже некоторые уважаемые представители западной экспертной среды, не говоря уже о рядовых гражданах. Я этот вопрос отношу к категории тех, о которых говорят, что они с двойным дном.
Чего сейчас добивается РФ? Прежде всего, чтобы выйти из болезненного, унизительного синдрома проигрыша и позорного краха ее блицкрига в 2022 году и отвести внимание от провала ее планов в 2023 году о полной оккупации тех украинских областей, которые Путин поспешил провозгласить своими. Для этого они пытаются выстроить информационно-пропагандистский фасад вокруг своих неудач и направить проекцию на один фрагмент российско-украинской войны – наше контрнаступление во время летне-осенней кампании – с привязкой к метрам и километрам продвижения наших сил.
Да, сейчас на фронте преимущественно позиционные бои. Но правильно ли это будет трактовать как победу россиян? Логика врага понятна – убедить наших партнеров, мировое сообщество в нецелесообразности продолжения военной помощи Украины, навязать нарратив о безальтернативности компромиссов с Россией и заставить признать в ее составе оккупированные украинские территории.
(Фото: Facebook Александра Завитневича)
Но ведь очевидно, что замораживание войны нужно Путину как инвестиция времени в наращивание сил для возобновления оккупации Украины. Хочу подчеркнуть, что Украина – не конечная остановка российской машины смерти, следующими станут другие европейские страны.
– Данные Ukraine Support Tracker от ученых из Кильского университета свидетельствуют, что объемы помощи от партнеров Украины упали до самого низкого уровня с начала войны. Есть ли у вас ответ почему? И есть ли это все же каким-то временным явлением? Можем ли мы рассчитывать на то, что объемы помощи в 2024-м будут по крайней мере в таких же масштабах, какими они были в этом году?
– К сожалению, одна из причин – это неготовность ОПК стран НАТО к войне такой продолжительности, да еще с такой интенсивностью затрат боеприпасов на поле боя, потребностями военной техники для удержания паритета c Россией, которая готовилась к войне десятилетиями. Те запасы, которые были на складах западных стран, значительной частью израсходованы и нуждаются в инвестициях для пополнения. Не следует забывать, что значительная часть вооружения, которая поставляется Украине – высокотехнологичная и ее выпуск требует не дней, а даже несколько месяцев.
Другая причина является следствием объективных процессов, процедур, по которым развивается экономика Запада. Следует учесть, что на Западе нет военного положения, поэтому нет возможности резко менять объемы заказа и выделять ресурсы на производство вооружения и военной техники (ОиВТ). В отличие от авторитарных и дикторских форм правления, где в ручном режиме можно менять контракты, государственные заказы и даже перепрофилировать целые предприятия, на Западе – рыночная экономика. Там все происходит в цивилизованном порядке мирного времени, в котором действует понятие контракта, ответственности за его исполнение и большие штрафы за нарушение. Это означает, что для запуска производства какой-то номенклатуры должен быть остановлен выпуск другой, и соответственно – компенсировано заказчику недополучение вовремя того, что было обещано.
Что касается помощи безопасности от США, то она стала заложницей политических процессов, которые в значительной степени обусловлены приближением выборов президента США. Однако, и это самое главное, дискуссии в политикуме США ведутся по механизму оказания помощи Украине. При этом двухпартийная поддержка Украины в отражении агрессии России остается неизменной.
Поэтому, когда мы говорим о падении объемов помощи, то должны понимать, что речь идет исключительно об экономических трудностях доноров помощи. Большой потенциал содержит перспектива передачи Украине замороженных активов РФ, составляющих около 300 млрд долларов. Пока что западные лидеры не решались сделать шаг по передаче этих денег Украине. Президент Зеленский по этому поводу привел очень убедительный аргумент – российским элитам и руководству безразличны человеческие жизни, но больше всего не безразличны деньги. Потеря активов будет для них самой болезненной потерей. Они ощутят истинную силу международного сообщества и увидят, что мир сильнее террора.
– Допускаете ли вы, что в обозримой перспективе Украина не сможет вернуть себе свои законные территории в границах 1991 года?
– Я отвергаю такие мысли. Восстановление Украины в границах 1991 года – это не просто территориальная проблема между Россией и Украиной. Это главная предпосылка защиты мира от российского имперского беспредела, это предохранитель для других возможных актов агрессии и военных конфликтов.
Без восстановления территориальной целостности Украины в границах 1991 года для нас нет другого варианта окончания войны, а у мирового сообщества – построения новой всеобъемлющей системы безопасности. Без гарантированного наказания российского агрессора его пример будет вдохновлять другие авторитарные режимы и террористические группировки. О том, насколько эта ситуация серьезна и опасна для всего мира, свидетельствует недавний общий призыв европейских интеллектуалов под красноречивым названием "Мы на пороге возвращения в Европу 1930-х годов".
– Что будет с военной кампанией на фронте в 2024 году?
– На мой взгляд, с нашей стороны будет больше асимметричных действий, остальное сказать не могу. Но мы должны быть готовы к тому, что российско-украинская война – это не война одной или нескольких военных кампаний, ни одна из них окончательно не будет обеспечивать победу. Это реалии, которые необходимо воспринимать с пониманием и ежедневными совместными усилиями приближать победу. Нет в мире такой силы, что могла бы сломить национальное сопротивление украинского народа, его стремление к свободе и мужество отстоять собственное государство.
